Роберт Шуман родился 8 июня 1810 года в саксонском городке Цвиккау. Отец его, август Шуман, владел издательством, выпускавшим книги карманного формата. Дела Шумана-старшего шли успешно, но, несмотря на это, он все время боялся разориться, потерять капитал. Мать Роберта Шумана также не отличалась крепким психическим здоровьем, нередко пребывая в состоянии "слезливой сентиментальности". Атмосфера родительского дома не могла не повлиять на будущего композитора - он рос мнительным, замкнутым мальчиком.
   В шесть лет Шумана отдали в частную школу Дёнера, семи лет он стал учеником известного органиста Иоганна Кунтша, а уже в 1819 году, побывав вместе с отцом на концерте пианиста-виртуоза Игнаца Мошелеса, маленький Роберт принял решение стать профессиональным музыкантом. Тогда родители только улыбнулись в ответ. Они прочили сыну совсем другую будущность и не могли предположить, что музыка станет для него чем-то большим, чем просто детское увлечение. Пока же родители одобряли увлечение Роберта. Август Шуман, желая сделать приятное своему баловню (Робет был младшим в семье), приглашал в дом музыкантов-любителей. В гостиной Шуманов часто звучали произведения Гайдна, Вебера и других выдающихся композиторов (преимущественно - немецких).
   Шуман, между тем, еще и сам толком не знал, покакому пути ему следует идти. Его порывистая натура не позволяла ему остановиться на чем-либо одном. Да, в девять лет он заявил, что станем музыкантом. Теперь ему шестнадцать, и он со страстью пишет стихи (а также романы и трагедии), вдохновляясь творениями Шиллера, Байрона и Вальтера Скотта. Подлинным же его кумиром стал позабытый ныне любимец немецких романтиков Жан Поль. Восемнадцати лет от роду Шуман говорил: "Я еще не знаю, кто я. Думаю, у меня есть воображение... Я точно не мыслитель: я никогда не могу сделать логическое заключение. А рожден ли я поэтом (ведь стать им невозможно), решать потомкам.
   Юность композитора была омрачена двумя тяжелыми потерями - сначала умер его отец, а затем, вследствие долгой психической болезни, скончалась сестра. Первое столь близкое столкновение со смертью легло непосильным грузом на плечи впечатлительного, всегда готового впасть в отчаяние Шумана. Возможно, в смерти сестры он увидел еще и своеобразное предостережение себе самому (известно, что композитор всю жизнь боялся сойти с ума).
   Оставаться в осиротевшем родном доме Шуману было невыносимо. Утешения он искал в поездках, много путешествуя по немецким городам. А в 1828 году юноша поселился в Лейпциге,чтобы заняться юриспруденцией. Таков был исход долгой борьбы с матерью и опекуном, которые настаивали на том, что Роберту необходимо, в конце концов, "заняться делом". Борьба "между поэзией и прозой" (говоря словами самого композитора) закончилась победой - пусть временной и внешней - прозы. Сыновний долг Шуман выполнял, впрочем, не очень-то усердно. Юриспруденция не привлекала его, казалась ему слишком "низменной материей". С куда большим рвением он предавался занятиям совсем другого рода - много общался с лейпцигскими музыкантами, брал уроки игры на фортепиано у Фридриха Вика. Благодаря Вику Шуман достиг больших высот исполнительского мастерства, но в 1832 году ему пришлось отказаться от мечты стать пианистом-виртуозом. желая достичь совершенства в игре на фортепиано, он сконструировал особое приспособление для тренировки безымянного, самого слабого, пальца и "разрабатывал" его пока не изувечил. Правая рука оказалась практически парализованной. О публичных выступлениях теперь нечего было и думать.
   В 1830 году Шуман бросил университет и стал домашним учителем в семье Фридриха Вика, очень заботившегося о музыкально образовании своих детей. Особенно талантливой ученицей оказалась Клара Вик - в одиннадцать лет она уже блестяще выступала как пианистка. Примерно в это же время Шуман становится автором почтенной "Всеобщей музыкальной газеты". Сотрудничество продолжалось недолго - после восторженной публикации о мало кому известном тогда Шорене (именно в ней прозвучали знаменитые слова: "Шапки долой, господа, перед вами гений!") Шуман был уволен. Нельзя сказать, что он сожалел об этом. Слишком расходились бюргерские взгляды "Всеобщей музыкальной газеты" с его собственными воззрениями на искусство. Критики газеты толковали о "приятности", Шуман - о серьезности и возвышенности. В своих предпочтениях он не был одинок, вскоре вокруг него образовался кружок единомышленников. "Каждый вечер, - рассказывал сам композитор об этом кружке, - как бы случайно сходились несколько человек большею частью молодых музыкантов; ближайшею целью этих сходок было обыкновенное общественное собрание; но, тем не менее, здесь происходил взаимный обмен мыслями о музыке, искусстве, которое было для них насущною потребностью". Как правило, страстные разговоры молодых людей сводились к одной теме - упадку современной музыки и поэзии. "Однажды, - продолжает Шуман свой рассказ, - молодым горячим головам пришло на мысль не быть праздными зрителями этого упадка, а постараться снова возвысить поэзию и искусства".
   Результатом этого решения стало основание "Нового музыкального журнала". Подчеркивая направленность своего издания, Шуман снабдил его девизом "Молодость и движение", а эпиграфом к первому выпуску поставил шекспировскую фразу: "Лишь те, кто пришел посмотреть веселенький фарс, будут обмануты". Композитор был весьма чутким музыкальным критиком - одним из первых он приветствовал творчество Брамса, Листа, Берлиоза. Журнальная деятельность, впрочем, не помешала ему писать музыку. Именно в 1830-е годы он созда свои лучшие фортепианные циклы.